Психологический механизм и техника «Переозначивания»

Каждому практикующему психотерапевту приходилось сталкиваться с такого рода ситуацией: во время терапевтической сессии после длительных и зачастую почти безрезультатных попыток донести до пациента ту или иную важную с точки зрения терапевта мысль, вдруг, какая-то одна, на первый взгляд совершенно незначительная, невзначай произнесённая терапевтом фраза, подобно некому детонирующему устройству, в миг преображает существо пациента, изменяет его отношение к проблеме, вызывает значительный, весьма стойкий психотерапевтический эффект и продвигает процесс лечения вперёд, минуя сразу несколько предполагавшихся весьма утомительными этапов. В дальнейшем пациент будет неоднократно обращаться к этой фразе, ссылаться на неё, апеллировать к ней, словно к некой истине в последней инстанции, и модифицировать своё поведение подстать услышанной им реплике терапевта. Разумеется, такая удача приходит нежданно и не слишком часто. В данном случае мы имеем дело с психологическим механизмом «переозначивания», которому и посвящена настоящая статья.

В чём же состоит, на чём основывается психотерапевтический эффект, описанный нами выше? Прежде чем ответить на этот вопрос, обратимся к широко известному аналитическому приёму, а именно: к технике интерпретации. Оставляя за скобками вопрос достоверности предлагаемых аналитиками теорий, т.е. содержательного аспекта психоаналитической интерпретации, мы коснёмся сейчас лишь технической стороны дела. Психоаналитики понимают под интерпретацией процесс разъяснения (или толкования) смысла того или иного психологического явления. Интерпретатор-психоаналитик сообщает пациенту некое значение, которое он придаёт его сну, симптому или цепочке свободных ассоциаций, причём, интерпретацией можно считать только тот случай подобного сообщения, когда новое значение отличается от того, которое придаёт данному явлению сам пациент [10].
Здесь следует сделать уточнение: изначально феномен интерпретации, зародившийся на ниве философии (Ф. Шлейермахер [17], Ф. де Соссюр [13], Э. Гуссерль [4] и др.), представлял собой систему отношений слова (текста) и смысла. Однако же, психоанализ, узурпировавший права на владение смыслом, осуществил в этом отношении подмену слова (текста) на символ, но, поскольку символ сам по себе имеет двойственную природу, возникла возможность (и она была реализована в психоаналитической теории) проституировать интерпретацию в угоду умозрительных метафизических моделей. Своего наивысшего рассвета эта очевидная махинация достигла в философских работах П. Рикёра [12], а в трудах М. Хайдеггера интерпретация была и вовсе дезавуирована разведением её с процессом понимания [16]. Разрешение возникшего конфликта в философии было найдено Л. Витгенштейном [2], а троянским конём психоанализа в этом случае стал Ж. Лакан [7]. Л. Витгенштейн вернул понятию интерпретации изначальный смысл процесса понимания и под интерпретацией рассматривал перевод высказывания в другие знаки или действия, а Ж. Лакан переместил интерпретацию из сферы отношений символа и смысла в систему взаимосвязей означаемого и означающего.

По всей видимости, именно Ж. Лакан максимально точно приблизился к описанию психологического механизма, посредством которого психоаналитическая работа обладает определённой психотерапевтической эффективностью. Именно Ж. Лакан, как это ни парадоксально, учитывая все его бесконечные ссылки на Фрейда, показывает, что в процессе аналитической работы эффект терапии связан не столько с непосредственным действием психоаналитической теории, сколько с работой самой техники интерпретации, в процессе которой одно и тоже означаемое может получить разные означающие. В зависимости от того, каким станет это новое означаемое в процессе аналитической интерпретации, зависит и то, какое поведение будет демонстрировать пациент.

Ж. Лакан указывает на «активность означающего в определении воздействий, в которых само означиваемое несёт на себе его печать и преобразуется в результате такого захвата в означаемое» [6]. Иными словами, приписывая означаемому новое означаемое, психоаналитик добивается определённой когнитивной трансформации в сознании пациента. После чего уже эта новая «идеология» будет конституировать поведение пациента (его отношения и собственно поведенческие реакции). У. Эко, анализируя данное предположение Ж. Лакана, указывает, что таким образом не порядок означаемых конституируется человеком, «но сам он конституирует человека» [18].

Приведём пример. Очевидно, что человек будет вести себя по-разному, если, в первом случае, он относится к своим родителям (а, следственно, и ко всему, что из этих отношений вытекает) с чувством благодарности и уважения, или же, если он полагает, что хотел бы овладеть матерью и убить отца (эдипов комплекс). Разумеется, поведение его будет различным. Означаемым в данном случае является взаимосвязь «пациент — его мать» и «пациент — его отец», означающим, в первом случае, когнитивный компонент чувств уважения и благодарности, а во втором, мысли о бессознательном желании убить отца и сексуально сблизиться с матерью. 
К сожалению, в психоаналитической теории не были до конца осознаны действующие силы психологического воздействия аналитика на пациента, а эффект достигается, как правило, за счёт неспецифической деструкции существовавших прежде когнитивных систем, приведших пациента к психоаналитику, и поэтапному формированию новой когнитивной ориентации в сознании пациентов. В некоторых случаях новая когнитивная конструкция действительно оказывается более жизнеспособной и даёт меньше поводов для возникновения невротической симптоматики. Хотя в психоаналитической работе, подчёркиваем, эффект этот неспецифичен. Тогда как, например, в позитивной психотерапии, работает, по сути, тот же самый психологический механизм переозначивания означаемого, но, в отличие от психоанализа, достаточно открыто и прямолинейно, а психотерапевт не скрывает своих истинных целей: он пытается убедить человека в том, что тот от природы хорош, способен к познанию и любви [9]. Фактически, позитивный психотерапевт предпринимает попытку переозначить самого пациента в его же собственных глазах. Позитивная психотерапия представляет собой весьма наглядный пример целенаправленного использования психологического механизма переозначивания, который, так или иначе, используется всеми без исключения психотерапевтическими направлениями.

Итак, мы вплотную подошли к психологическому механизму переозначивания. Для формализации данного феномена обратимся к теоретическим разработкам Дж. Келли. Согласно предложенной им теории личностных конструктов, «человек судит о своём мире с помощью понятных систем, или моделей, которые он затем пытается приспособить к объективной действительности» [19]. Иными словами, сознание человека представляет собой сложную систему, остовом которой являются связанные воедино когнитивные конструкты, которые и направляют действия этого человека, а также определяют характер его отношений и переживаемых чувств [8]. Разумеется, те или иные частные изменения в системах конструктов, создание новых конструктов и отдельных связей, повлияет на состояние всей системы в целом. Если же подобные изменения затрагивают некие базальные структуры и понятия, если имеет место переозначивание ключевых означаемых, конституирующих сознание пациента, то эффект от такой процедуры может иметь сильнейшие последствия.

При этом необходимо учесть, что, как указывал Л.С. Выготский, «слово есть неисчерпаемый источник новых проблем», его «смысл никогда не является полным», и «в конечном счете, упирается в понимание мира и во внутреннее строение личности в целом» [3]. Иными словами, возможности переозначивания практически неисчерпаемы, а изменение даже одного, но особенно важного для данного пациента означаемого, способно привести к системным переменам в его сознании. Таким точечным, но тщательно выверенным воздействием, терапевт может «деполяризовать» когнитивную карту реальности, изменив её тем самым до неузнаваемости, создав новую ориентацию, новое целеполагание, новое отношение, и, как результат, базу для формирования новых стереотипов поведения.

Существует несколько вариантов психологического механизма переозначивания: собственно переозначивание (уже описанные нами примеры замены одного означающего другим); создание новых означаемых и их переозначивание в процессе психотерапевтического лечения (введение в дискурсивную среду таких элементов, как смысл жизни [14], экзистенциальная тревога [1] и т.п.); означение неких психических явлений, которые прежде не были означены, т.е. не имели своего рода «когнитивного представительства» (примером является специфическое означение физического напряжения в структуре терапии В. Райха [11]). Означение вводит означаемое в некую, уже предсуществующую дискурсивную среду, которая и поляризует означаемое (придаёт ему некую ориентацию в когнитивном пространстве пациента), располагает его в поле сил определённым (пред-определённым) образом. Переозначение способно изменить положение означаемого, а всякое означающее может быть усилено, проблематизировано [15], и в какой-то момент оно само способно деполяризовать значительную часть когнитивной структуры пациента с неизбежным изменением и всей системы в целом.
Само по себе наличие такой проблемы свидетельствует о необходимости переозначить данное означаемое. Зачастую для этого требуется кропотливая работа, в процессе которой переозначиванию предварительно подвергаются и множество смежных означаемых, поскольку ни одно понятие в сознании пациента не является самостоятельным, но взаимозависимо с другими означаемыми и прогружено в целую сеть иных означающих. Однако, знание психологического механизма переозначивания позволяет сделать этот путь максимально коротким и осмысленным.

Психотерапевтическая техника «переозначивания» осуществляется в четыре этапа. На первом этапе определяется проблемное означаемое, т.е. проясняется то явление (событие, отношение), нынешнее означение которого приводит к срыву психологической адаптации пациента. На втором этапе дезактуализируется существующее означающее этого означаемого, через разъяснение, разворачивания в языке истинного отношения пациента к проблемному означаемому. Третьим этапом является собственно переозначивание, когда данному означаемому придаётся новое означаемое, при этом материал для переозначивания подбирается психотерапевтом, исходя из индивидуальной ситуации и конкретного психологического опыта пациента. Четвёртый этап представляет собой укрепление и усиление нового означающего в когнитивной структуре пациента. На этом этапе психотерапевту надлежит также помочь пациенту сформировать и реализовать новую стратегию поведения, основывающуюся на изменённой когнитивной структуре, чтобы закрепить данные изменения.

Собственно переозначивание касается или валентности означающего, или же новое означаемое отличается от прежнего по существу. Опыт нашей работы показывает, что изменение валентности означающего оказывает наибольший психотерапевтический эффект, когда роль означаемого выполняют отношение с родителями, детьми, возлюбленными и в ряде других ситуаций, касающихся межличностных отношений. Изменение же означающего по существу предпочтительно в ситуациях, когда проблемным означаемым является, например, работа. Работа как означаемое может быть означена в когнитивном пространстве пациента как «заработок», «творчество», «общение», «обязанность» и т.п.
Задача психотерапевта, практикующего системную поведенческую психотерапию [5], состоит в том, чтобы сформировать у пациента конструктивную направленность и такие стереотипы поведения, которые бы способствовали повышению его субъективного качества жизни. Психологический механизм и психотерапевтическая техника «переозначивания» оказывается незаменимым подспорьем в решении этой задачи.


СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Бинсвангер Л. Бытие-в-мире. Избранные статьи. Я. Нидлмен. Критическое введение в экзистенциальный психоанализ. — М.: «Рефл-бук»; К.: «Ваклер», 1999. — 336 с.
2. Витгенштейн Л. Философские работы. Часть I. Пер. с нем. / Составл., вступ. статья, примеч. М.С. Козловой. Пер. М.С. Козловой и Ю.А. Асеева. — М.: Издательство «Гнозис», 1994. — 612 с.
3. Выготский Л.С. Психология развития как феномен культуры: Под. ред. М.Г. Ярошевского / Вступ. статья М.Г. Ярошевского. — М.: Изд-во «Институт практической психологии», Воронеж: НПО «МОДЭК», 1996. С. 453.
4. Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Пер. с нем. / Составл., подгот. Текста и примеч. О.А. Сердюкова. — Новочеркасск: Агентство «САГУНА», 1994. — 357 с.
5. Курпатов А.В. Принципы, цели, методы и технология системной поведенческой психотерапии // Современные проблемы лечения в психотерапевтической и психиатрической практике: Сборник статей и тезисов, посвящённый 150-летию И.П. Павлова и 80-летию Клиники неврозов им. академика И.П. Павлова. — СПб.: ООО «Издательство «Атлант», 1999. С. 30 — 35.
6. Лакан Ж. Инстанция буквы, или субъекта разума после Фрейда. Пер. с фр./ Пер. А.К. Черноглазова, М.А, Титовой (Значение фаллоса). — М.: «Русское феноменологическое общество», издательство «Логос», 1997. С. 140.
7. Лакан Ж. Функция и поле речи в психоанализе. Пер. с фр. / Пер. А.К. Черноглазова. — М.: Издательство «Гнозис», 1995. — 192 с.
8. Мясищев В.Н. Личность и неврозы. — Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1960. — 427 с.
9. Пезешкиан Х. Основы позитивной психотерапии. — Архангельск: Изд-во Архангельского мед. ин-та, 1993. С. 15.
10. Райкрофт Ч. Критический словарь психоанализа / Пер. с англ. Л.В. Топоровой, С.В. Воронина и И.Н. Гвоздева под ред. канд. философ. наук С.М. Черкасова. — СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 1995. С. 60 — 61.
11. Райх В. Анализ личности. — М.: «КСП+»; СПб.: «Ювента», 1999. — 333 с.
12. Рекёр П. Конфликт интерпретаций: Очерки о герменевтике. / Пер. И. Сергеевой. — М.: «Academia-Центр», «МЕДИУМ», 1995. — 416 с.
13. Соссюр Ф., де. Курс общей лингвистики / Пер. с фр. А.М. Сухотина; науч. ред. пер., предисл. и прим. — Н.А. Слюсаревой; послесл. Р. Энглера (пер. с. фр. — Б.П. Нарумов). — М.: Издательство «Логос», 1998. — 296 с.
14. Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник: Пер. с англ. и нем. / Общ. ред. Л.Я. Гозмана и Д.А. Леонтьева; вст. ст. Д.А. Леонтьева. — М.: Прогресс, 1990. — 368 с.
15. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. Пер. с франц. — М.: «Касталь», 1996. — 448 с.
16. Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления: Пер. с нем. — М.: Республилика, 1993. — 447 с.
17. Шлейермахер Ф. Речи о религии. Монологи. — М.-К.: «REFL-book» — «ИСА», 1994. — 432 с.
18. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. — СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1998. С. 329.
19. Kelly G. The psychology of personal constructs (Vols. 1 and 2). New York: Norton, 1955. P. 8.

Оригинал публикации: Курпатов А.В. Психологический механизм и психотерапевтическая техника «переозначивания». // Психическое здоровье. Санкт-Петербург — 2000: Материалы конференции, 20 — 21 апреля 2000 г. — СПб.: Изд-во СПбГТУ, 2000. С. 97 — 101.